«Благодаря раскопкам люди обретают память и своих героев»
13 ноября 2023
Автор: Анастасия Журавлёва
Снимать документальные фильмы и работать волонтёром-поисковиком, жить неделями в палатке без связи и Интернета – всё это жизнь Кирилла Коновалова, студента-телевизионщика, который стал одним из основателей поискового отряда РУДН.
Я на раскопки
На III курсе к нам пришёл новый преподаватель по операторскому мастерству – Максим Анатольевич Ловков. Он провёл у нас первую пару, после которой сказал, что в апреле поедет в командировку снимать документальное кино.
«Грязи по колено, жить в палатке, питаться тушёнкой. Если хотите, поехали со мной».
Я подумал и решил: а почему бы и нет? Когда сидишь в аудитории и слушаешь, что снимать кино тяжело – это одно. А когда выезжаешь в поле и начинаешь не просто слушать, но и делать, осознаёшь, насколько это трудоёмкий процесс.
На раскопки отправились на исток реки Днепр в Смоленскую область в Сычёвский район. Поехали откапывать дзот времён Великой Отечественной войны. В этом регионе шли активные боевые действия. Ещё не все места сражений были обследованы.
Нас было 7 человек – 3 пацана и 4 девчонки из Азербайджана, Казахстана и России. На раскопки добирались своим ходом. Загрузили в отцовский микроавтобус вещи и отправились в область. Несколько часов ехали по Минскому шоссе, потом по местной дороге, а до Свято-Владимирского монастыря добирались по грунтовке. Помню, как обещанные преподавателем 15 минут до лагеря превратились в час езды со скоростью 25 километров в час.
В экспедициях суммарно провели 12 дней. Шесть – в апреле, и столько же – в октябре. Каждый заезд был не похож на предыдущий, но неизменным оставался распорядок дня.
Доккино о войне – память
Каждый день мы вставали в 8 утра, завтракали и отправлялись к воротам монастыря, где нас ждали машины. Местные джипы, буханки, уазики с огромными колёсами – автопарк был не особо большим – машин пять. Ехали по полному бездорожью, фактически по кустам и молодым деревьям. Дорога занимала от получаса – в зависимости от того, насколько размыта земля.
Приступаем к раскопкам ДЗОТа. Экскаваторов нет – всё вручную, лопата на ближайшие часы – твой лучший друг. Работаем посменно. Копаешь, отдыхаешь, обедаешь. Можно походить с металлоискателем, послушать, зазвенит ли что-нибудь. Затем подготовка к съёмкам. Снимаем, как работают отряды поисковиков, ставим декорации, ищем ребят для интервью. Руководители поисковых команд рассказывали, как подбирают места для раскопок. Например, используют карты, мемуары, сводки фронтовых действий. А школьники и студенты делились историями, почему решили стать волонтёрами-поисковиками.
Сидя за партой, не задумываешься, в чём смысл доккино. Кажется, будто ты просто делаешь подсъёмы и записываешь интервью. Но приехав на раскопки, понимаешь: документальное кино – это история, которая пишется у тебя на глазах. И благодаря раскопкам люди обретают память и своих героев. Например, недавно во время съёмок под Смоленском нашли медальон пропавшего без вести солдата. Его восстановили, установили человека, которому он принадлежал, и поехали в Сибирь вручить родственникам. Документалистика оказалась сопричастной к этому важному событию. Фильм зафиксировал сам процесс сохранения исторической памяти. А ценнее этого ничего нет.
Мне кажется, раскопки лучше всего объясняют, что значит память. Один из руководителей поискового отряда сказал:
«Когда у тебя рождаются дети, ты должен им что-то рассказать о жизни, о войне, об истории. Мой сын в этом отряде 10 лет, мне ему рассказывать ничего не нужно. Он видит всё сам».
И я с ним согласен.
Жизнь в лагере
С собой в Сычёвку я привёз шатер, плиты, кухонный умывальник. Провёл в лагерь электричество. На раскопках мы были без связи. Без Интернета, соцсетей и информационного шума, который есть в городе. Занимаешься полезным делом и не раз ловишь себя на мысли: а может не уезжать? Может, ещё посидеть на раскопках? Такая здесь тишина, такое спокойствие…
Готовили на газовых плитках. На одной кипятили воду для чая, вторая была под сковородку. Иногда готовили на костре. Например, открывали банку тушёнки, кидали её в огонь, а потом аккуратно доставали и ели. Совсем другой вкус у еды! Тушёнку я дома никогда не стал бы есть. Не нравится она мне! Но на раскопках ты сутками на свежем воздухе, постоянно двигаешься, куда-то ходишь. И к моменту обеда или ужина съешь всё, что угодно! Это необычное ощущение!
По вечерам играли, общались с поисковиками. Например, в октябре в нашем шатре побывали все, кто был на раскопках. На чай приходили начальники отрядов; такие же, как и мы, студенты. Был и настоятель монастыря с послушником. Поисковики рассказывали о работе, делились опытом. Потом играли на гитаре. Ради таких моментов, которые переживаешь вдали от цивилизации, стоило уехать в Смоленскую область на раскопки. Здесь жизнь переосмысляется.
И вот в апреле 2024-го собираемся в Смоленск, летом в планах – Карелия. Если получится, доберёмся и до Монголии. Там уже раскопки не по Великой Отечественной, а по Русско-японской войне. Желающих среди одногруппников тоже стало больше.
Сейчас в РУДН мы создали патриотический клуб, частью которого должен стать интернациональный поисковый отряд. Хотим совмещать профессиональное – съёмки кино – с сохранением памяти о подвигах наших предков. В этом есть определённый жизненный смысл.
