Трагедия деревни Аксенино, сожженной фашистами вместе с жителями в декабре 1942 г.

27 ноября 2023

Из книги сычевского краеведа Манько Николая Григорьевича «К истокам земли и славы русской»

Деревня Аксёнино — один из самых старых и известных населённых пунктов Тишинского сельсовета. Не будь войны, в том году она бы отметила 130-летие со дня его основания. Однако в то трудное и голодное время для людей не было не праздников, ни юбилеев. В октябре 1941 года на территории Аксёнино боевых действий не было. Бои обошли эту деревню стороной. Именно благодаря этому обстоятельству здесь и остались целыми почти все дома и хозяйственные постройки. А вот когда немцев погнали от Москвы в декабре 1941 года, после поражений их армий на других фронтах, гитлеровцы стали злее. Они могли за пустяк расстрелять человека, сжечь избу или сарай. Много домов было разрушено огнём артиллерии и миномётов, довольно частыми бомбёжками. Особенно зверствовала немецкая авиация весной и в начале лета 1942 года. Беспрерывные налёты, как одиночные, так и массированные, не давали людям покоя. Бывали дни, когда местное население практически не вылезало из окопов. Вот и осталось всего два целых дома на одном конце деревни, и четыре на другом.

Люди радовались каждому пасмурному дню, когда облака низко шли над землей и фашистские самолёты в небе не появлялись. Редко, но бывали и такие периоды, когда и погода не мешала полётам, но авиация противника не появлялась. Благодаря этому людям удавалось несколько поправить положение с жильём. Так, в летний период, в центре Аксёнино построили два больших сарая. Из одного сделали жилой дом, в котором разместилось довольно много людей, а в другом — коллективную баню. Вот так и жило местное население: кто в домах, а кто и в землянках.

Закончилась дождливая осень и наступила холодная и голодная зима. Жили аксёнинцы, как и люди соседних деревень, порой, не имея даже куска хлеба. Терпели унижения и издевательства от немецких солдат и полицаев. Положение усугубляло и то, что особенно в это время зверствовали и каратели, которые разыскивали в лесах партизан, окруженцев и, особенно, кавалеристов, совершавших смелые рейды и громивших тылы вражеских частей.

Однако до людей доходили и добрые вести, и, особенно, с фронтов. По всему было видно, что и в эти края скоро придёт Красная Армия. Местное население жило надеждой на скорое освобождение, но, как оказалось позже, многим из них, а вернее большинству жителей деревни Аксёнино, уже не суждено было дождаться это счастливого часа. Последний декабрьский день 1942 года начался как обычно и не предвещал никакой беды. Приближались рождественские праздники, и в этот субботний день многие женщины пошли мыться в баню. Часть же людей ушла в Сычёвку другие населённые пункты, чтобы достать каких-либо продуктов. Именно в этот разыгралась трагедия.

Конники, совершавшие смелые рейды по немецким тылам, накануне разгромили штаб одной из немецких воинских частей, находившихся в районе деревни Бехтеево. Кавалеристов было немного, но вместе с тем они сильно досаждали фашистам, неожиданно появляясь, то в одном месте, то в другом, наносили противнику большой урон в живой силе. Немецкое командование приняло решение выследить их и уничтожить. Для этого по следу конников был направлен карательный отряд.

Конники, успешно завершив операцию и уйдя на довольно большое расстояние от места боя, подумали, что оторвались от врага. Ничего, не подозревая, решили зайти в деревню Аксёнино. Приняв меры предосторожности, оставив лошадей и часть своих людей в лесу, они пешком пошли к деревне. Увидев, что путь свободен и никакой опасности нет, конники направили в деревню небольшую группу, а остальные дожидались их возвращения на опушке.

Разведчики неторопливо входили в Аксёнино, и их хорошо было видно. Лица бойцов усталые, вооружены они слабо, правда, у одного из них имелся ручной пулемёт. Конники прошли часть деревни и уже хотели приблизиться к домам, как вдруг увидели четырёх немцев. Появились они совершенно неожиданно, выросли, как будто под земли. Сразу завязалась перестрелка.

Фашисты стреляли длинными очередями и патронов не жалели. А вот наши, по-видимому, патроны экономили, но попадали точнее. Вскоре два немца были убиты, а один ранен. А вот одному немецкому солдату всё-таки удалось уйти. Более того, он сумел добежать до Дудкино. А вот наши и не преследовали фашиста, так как хорошо знали, что в любом месте их могла ждать засада. Как выяснилось позже, это были немцы, которые ежедневно проверяли населённые пункты, выискивая окруженцев или партизан.

Перестрелка началась совершенно неожиданно, и местные жители не знали, что случилось. Иван Гусев послал Васю Карпушенкова разузнать, что там произошло – то ли партизаны пришли, то ли ещё что. Мальчонка быстро помчался по деревне, миновал здание школы и вдруг возле самого пруда его останавливает красноармеец и кричит: «Куда тебя чёрт несёт? А ну сейчас же, возвращайся назад! И пригрозил. Видя, что на мальчонку это никак не подействовало, схватил его за воротник и спрял за угол дома. Потом, уже более дружелюбно поучал: «Нельзя здесь бегать! Видишь, какая силища прёт!»

Фашистов действительно было много. От Дудкино они цепью бежали по полю, — кто в маскхалатах, кто в обычной форме. Впереди шла большая группа гитлеровцев, и их можно было хорошо рассмотреть. Самое главное, что солдаты были хорошо вооружены. Один здоровый немец нёс ручной пулемёт и на ходу вёл огонь по Аксёнино. Не жалели патронов и автоматчики

Фашисты стремительно приближались и наш боец, слегка поругав Карпушенкова за его неслыханное озорство, велел немедленно уходить подальше, а сам, отстреливаясь, пошёл к своим товарищам, которые залегли неподалёку. Каратели были уже совсем близко, посвистывали пули и Вася, скрываясь за изгородями, а также редкими кустарниками, побежал к деду Гусеву.

Наши солдаты по-прежнему продолжали отстреливаться, однако силы были явно неравными. Конникам нужно было уходить в Аксёнинский мох — расстояние до него не более километра, а они почему-то медлили. Большинство бойцов погибло в неравной схватке и лишь немногим тогда удалось уйти. Когда Вася Карпушенков прибежал к деду Ивану, то все попрятались в доме, и думали, что каратели станут преследовать конников, а население не тронут. Не желая погибнуть от шальной пули, все спрятались в доме — где кто смог. А в это время с Дудкино немецкие артиллеристы стали бить из пушек по Аксёнино. Один снаряд угодил в окно дома Гусевых, а затем в печь. Взрывом всё разнесло. Дед с ребятишками выбежали во двор и повалились прямо на землю Оглушённые взрывом и ещё не пришедшие в себя они вдруг увидели неожиданно появившегося фрица. В это время другой немецкий автоматчик уже готов был расстрелять мужчину и детей, но выстрелить не успел. Не растерялся и дед Иван Гусев. Он был старым воякой, ещё не забыл Гражданскую, да и немецкий язык тоже немного знал. Начал что-то объяснять немцам. Тот из них, который стоял поближе, и видимо, старше по званию, не дал расстрелять, и приказал всем спрятаться в окопе, что и поспешил сделать Гусев, его внучёк Шура и Вася Карпушенков.

 

 

В то время в деревне Аксёнино творилось что-то невообразимое. Её плотно окружили каратели, среди которых были и немцы, и власовцы. Они вели беспрерывный огонь из автоматов и пулемётов. Так что отсюда живым не мог выбраться никто. Часть карателей пришла из деревни Рождество. Все они были пьяные и отличались исключительной жестокостью. Зайдя в деревню Аксёнино, они осмотрели крайние дома со стороны Бочарова. Никого, не обнаружив, пошли дальше. В следующих избах люди были. Каратели обливали дома бензином и поджигали. Кто выскакивал, — тут же расстреливали.

В тот субботний декабрьский день женщины и дети мылись в бане, которая находилась в центре деревни Аксёнино. А все события разворачивались столь стремительно, что вначале люди ничего не поняли. Короткую перестрелку, во время которой выходить из помещения было опасно, решили переждать. Да и население, более чем за год боевых действий на их территории, уже привыкло ко многому, но о таком зверстве люди даже и подумать не могли.

А тут нагрянули каратели. Подожгли баню и соседний с ней дом. Безжалостные языки пламени стремительно охватывали строения, а вместе с ними и людей. Поднялись душераздирающие крики женщин и детей. Их не могли заглушить даже автоматные очереди. Каратели со злорадством смотрели на эту жуткую картину, на жаркие языки пламени, пожирающие оба здания. Всех, кто пытался выскочить из пылающих домов, — каратели тут же расстреливали. Скоро оба здания рухнули, пламя начало медленно угасать, а затем дома превратились в пепелища, которые, по сути, стали могилой для десятков бывших жителей этой деревни.

Однако на этом не закончилась трагедия Аксёнино. Новая цепь карателей, с ещё большим изуверством пошла уничтожать то, что ещё осталось. Дело в том, что некоторым жителям деревни всё-таки удалось спрятаться в окопах и спастись. Иван Гусев, его внучёк Шура и Вася Карпушенков тоже спрятались в окопе. Это было не просто углубление, где можно спрятаться от пуль, осколков снарядов и мин, а настоящее сооружение. Внутри окопа люди вырыли длинную нишу, и получилось что-то вроде землянки. Здесь совсем ещё недавно жили люди. Даже одеяло, разное тряпьё и подушки — всё сохранилось. Ими то и закрыл вход в нишу Иван Гусев. Как только пошли новые цепи карателей, они приказали людям выходить из окопов. Многие послушали и оставили своё убежище. Их тут же расстреляли. Тех же, кто не подчинился, — забрасывали гранатами.

Несколько гранат было брошено и в окоп, где сидели дед Иван с ребятишками. Однако им повезло — никого даже не ранило. От осколков их защитили подушки и одеяла. Каратели же подумали, что все погибли и ушли дальше.

— Так, благодаря находчивости и сообразительности деда Ивана Гусева нам и удалось выжить в этом аду, — вспоминает Василий Карпушенков, один из немногих оставшихся в живых людей, после той страшной для деревни Аксёнино и её жителей трагедии.

А каратели продолжали расправу над мирными жителями, и уже спешили на другой конец деревни. Пока же там рвались снаряды немецких орудий, которые продолжали обстреливать Аксёнино.

— В наш дом попал снаряд, и все окна сразу вылетели вон. Мы спрятались за печкой, однако в доме всё рушится, горит, и мы выбежали во двор. Видим, что весь дом, вернее то, что от него осталось, горит, всё в дыму, а каратели тут как тут. Лица у них перекошены от злобы, стреляют из автоматов почём зря, не жалея патронов. Нас они заметили сразу, но почему-то не убили. Наверное, на них подействовало то, что с нами было несколько маленьких ребятишек. Хорошо, хоть над детьми сжалились, подумали мы, когда солдаты нас не то что не тронули, но и разрешили спрятаться в окопе.

Однако мы рано обрадовались, когда нам разрешили спрятаться в окопе. Как только мы в него забрались, как туда полетели гранаты. Что там творилось, трудно и передать. Раздались глухие взрывы, кругом свистели осколки. Двоих детей убило сразу, двоих тяжело ранило, и их тела судорожно корчились от боли. Потом душераздирающие крики стихли, и каратели подумали, что всё кончено и заспешили по направлению к деревне Заболотье, — соседней деревне, куда отступила часть конников, — вспоминает ныне восьмидесятипятилетняя Л.Ф. Никитенкова, чудом оставшаяся в живых

Когда начало гореть Аксёнино и поднялась пальба из орудий, а затем разгорелась ожесточённая перестрелка, а потом послышались крики людей, заболотские подумали, что вновь пришёл фронт. Что же на самом деле случилось в Аксёнино, не знал никто. И вдруг они видят, что приближаются перебежками, идут крадучись какие-то люди. Когда же Заболотские присмотрелись, то увидели, что в деревню пришли те, что совсем недавно приходили из Починковского леса — конники.

— Я их хорошо запомнила. Тогда пятеро кавалеристов и не успели с лошадей слезть, как по ним открыли огонь. И пулемётчик, и автоматчики на крыше, их уже давно ждали, так как давно и тщательно их выслеживали. Троих конников тогда убили, а двоим удалось скрыться.

— Уехали и каратели, — вспоминает бывший житель деревни Заболотье Анна Афанасьевна Байкова. Как только немецкие солдаты скрылись из виду, соседский паренёк Витя побежал посмотреть, живы ли наши бойцы. Ходила туда и сама Байкова, но все воины были мертвы. Спустя несколько дней конники вновь появились и сказали, что среди убитых тогда их товарищей был и их командир — лейтенант, а вот фамилию Байкова не запомнила. Офицера похоронили в лесу. Одно, что хорошо запомнила Анна Афанасьевна, так это то, что кавалеристы тогда сказали, что лейтенант бы студентом второго курса пединститута из Рязани.

Все эти события хорошо запомнили жители Заболотья, да и кавалеристы был довольно частыми гостями. В тот страшный для Аксёнино день конники вынуждены были отступить, так как силы были неравными. Придя в Заболотье, они в одном из домов установили пулемёт, а жителям сказали, чтобы они спрятались в траншеях и окопах. Все приготовились к бою. Как только каратели подошли к деревне, наши открыли огонь. Не ожидая такого поворота дела, и не зная численности обороняющихся, фашисты залегли. Они понимали, что находятся на открытой местности, которая хорошо просматривалась, и потому не решились с ходу брать деревню, а собрались перехитрить красноармейцев. Немцы подожгли два крайних дома, и по земле поплыл густой дым. Под его прикрытием им удалось отойти без потерь. Конники, а их было не более десяти человек, подумали, что немцы отказались от боя и тоже отошли к лесу. Вскоре по Заболотью стали стрелять из минометов. Мины ложились точно в цель, и вскоре деревне был нанесен большой урон. Буквально за считанные минуты были разрушены большинство домов и хозяйственных построек. Через некоторое время стрельба прекратилась, а затем в Заболотье вошли каратели. Они зажгли оставшиеся дома, а населению приказали назавтра оставить деревню. Кто не подчинится, тот будет расстрелян как партизан.

Ночью чудом оставшиеся в живых жители деревни Аксёнино стали выходить из окопов. Вышла и Любовь Фёдоровна Никитенкова. Все страшно замёрзли и решили согреться. Из её дома кое-что осталось, а, главное, печь. Её то и затопили в надежде согреть озябшие руки и ноги. Набросав в печь дровишек, они быстро развели огонь, и из трубы повалил дым. Руки людей потянулись к живительному теплу. Однако им и здесь не повезло. Видимо немцы заметили искры, вылетавшие из трубы, и открыли огонь. Первые же снаряды угодили в цель, и печь разнесло, однако люди остались живы, и они спрятались в окопы.

Наутро в Аксёнино вновь появились каратели. Они собрали оставшихся людей и повели их в деревню Рождество, где закрыли в одном из домов. Правда, нескольким аксёнинцам и даже в этой ситуации удалось остаться незамеченными. Они просто не подавали никакого звука и не вышли из окопов. Немцы же подумали, что в деревне не осталось никого, а значит, и о страшных злодеяниях тоже не узнают. А всех оставшихся в живых свидетелей страшной трагедии отправили в концлагерь, который находился на окраине Сычёвки. Вместе с аксёнинскими жителями забрали заболотских, королёвских и из Рождества.

— Нас погнали пешком от одной деревни к другой. Потом посадили на телеги и довезли до деревни Торопчино. Тут женщины начали проситься, чтобы их отпустили. Видимо немцам надоело с ними возиться, и некоторым они разрешили остаться, а остальные пошли дальше, — вспоминает Никитенкова.

Немного поосмотревшись и успокоившись люди стали пробираться домой. Шли от деревни к деревне, порой, не имея куска хлеба. Никитенкова заболела тифом и дальше идти не могла – слегла и надолго. Но люди её не бросили, а, наоборот, присматривали за ней, помогали, а вскоре и Красная Армия пришла. Стали её лечить, кормить и быстро подняли на ноги.

Вернулись люди домой в Аксёнино и начали восстанавливать разрушенное войной хозяйство. Никитенкову поставили председателем колхоза. Крестьяне копали огороды, начали сеять и однажды сели отдохнуть. Одна женщина говорит:

— Дайте-ка схожу к бывшей аксёнинской бане и посмотрю, что от неё осталось. Пошла… Вдруг все услышали, как женщина издала душераздирающий крик и, потеряв сознание, повалилась на землю. Все мгновенно сорвались с мест и побежали к бане. Стали поднимать женщину, но вдруг заметили, что она мертвой хваткой держит руку… Руку своей дочери…

Начали быстро растаскивать обгоревшие бревна и копать землю. Под слоем грунта и пепла обнаружили несколько лоскутков материи, которые остались от платьев женщин и детей, заживо сгоревших в огне. А вот детская рука, как напоминание о бесчеловечности карателей, чудом осталась.

Трудно себе представить, как она могла сохраниться в бушующем пламени? Очевидно, кто-то из взрослых прикрыл своим телом маленького и беззащитного ребёнка, думая, что таким образом спасти. Но погибли все. А вот рука – немой свидетель бесчеловечности, оставшись внизу, да ещё в воде, смогла остаться.

Страшная трагедия постигла Аксёнино в тот декабрьский день 1942 года. Фашистскими извергами в огне были заживо сожжены 29 человек, и среди них было 18 детей. В том числе в возрасте трёх лет – трое ребятишек, трое шестилетних, четверым было по десять годков. В самой же деревне не осталось ни одного пригодного для жилья дома. В огне погибли целые семьи. Так в семье Тевеленковых сгорело четверо детей, подобная участь постигла семьи Байковых, Гусевых, Карпушенковых и другие.

Кстати, братья Тевеленковы — пятнадцатилетний Витя и десятилетний Володя унесли с собой в могилу и тайну о спрятанных ими медальонах, которые они нашли у павших красноармейцев. Их было довольно много после боёв 8-11 октября 1941 года. Медальоны ребята приносили домой, и прятали от матери. Всё это они держали в секрете, потому, что не хотели лишний раз волновать мать — если бы о них узнали немцы, то всех бы, непременно повесили. После войны ребята хотели их сдать в военкомат, что помогло бы установить имена павших героев. Однако все медальоны сгорели в доме вместе с моими братьями, — вспоминает Тамара Михайловна Гусева (девичья фамилия Тевеленкова). Война жестоко обожгла эту большую семью. Как уже говорилось выше, четверо детей сгорело в огне, двумя месяцами раньше от инфаркта умер отец, и лишь дочь Тамара и её мать, по случайности уцелели, да и то благодаря тому, что в это время ходили в Сычёвку за продуктами. В свою родную деревню их пустили лишь через три недели. Пришли домой, а нашли одно пепелище.

Не обошла стороной беда и деревню Рождество. Основана она была давно, но в документах упоминается с 1861 года, как и большинство населённых пунктов Тишинского сельсовета. Первоначальное название деревни — Клёцово, а в простонародье Клёцы или Клёчи. Располагалась деревня в интересном и живописном месте. С западной стороны — в трехстах-четырехстах метрах, на краю Аксёнинского мха находилось небольшое болотце, из которого берёт начало великая река Днепр. С восточной стороны деревни хорошо просматривалась глубокая лощина, а с севера и юга простирались поля. До 1917 года деревня называлась Клёцово, а после переименована в Рождество. В начале 1941 года в деревне насчитывалось около тридцати домов, имелись хорошие сады, колхозные поля заботливо обрабатывались земледельцами, дороги были ухожены и не разбивались.

— В октябре 1941 года в Рождестве боёв не было, а вот в Дудкине — не раз сходились наши бойцы в рукопашную, — вспоминает о тех далёких событиях восьмидесятилетняя Евдокия Николаевна Полякова, бывший житель деревни Рождество. Бои за деревню Дудкино и Бельский тракт, имеющий важное стратегическое значение, шли в разных местах, где полегло немало наших солдат. В одном из таких боёв погибло около ста воинов-красноярцев. Тела погибших предавал земле брат Поляковой -Александр Николаевич Поляков. Всех павших захоронили у бывшей деревни Остапово (иногда её называют Астапово). В то время там ещё жили четыре семьи, однако сейчас показать точное место захоронения воинов уже не может никто, так как нет ни её жителей, ни самой деревни давно уже не существует. Сам же Поляков в январе 1942 года ушёл на фронт и погиб в этом же году под Вязьмой.

— С января по июль 1942 года деревня Рождество находилась на территории, занимаемой регулярными войсками Красной Армии. Однако в июле в эти края вновь пришли фашисты и начались страшные дни и страдания для мирных жителей, — вспоминает Е.Н. Полякова.

Особенно нагло вели себя каратели и фашисты в конце 1942 года. Они расстреливали людей за любую мелочь, угоняли в рабство или концлагеря. Видимо они, уже предчувствовали свой скорый конец. Гитлеровцев бесило и то, что конники кавалерийских дивизий, громящие тылы немецких частей и наносящие им значительный урон, всегда уходили безнаказанно. Фашисты же, не сумев справиться с конниками и партизанами, старались выместить свою бессильную злобу на жителях многих населенных пунктов Тишинского сельсовета. Вначале они сожгли деревню Аксёнино, затем угнали и жителей близлежащих деревень.

— Подобная участь постигла и Рождество. За связь с партизанами людей выгнали из деревни, а куда повели, не знал никто. Трудный это был переход, но всё-таки дороге кое-кому удалось убежать, а остальных довели до деревни Липка, где они находились около двух месяцев. Потом голодных и обессилевших людей погнали в Сычёвку. Женщин закрыли в здании школы, а мужчин сразу отправили в концлагерь.

В то время немцам приходилось нелегко. Красная Армия подходила всё ближе и ближе, и фашистам было не до мирного населения. Во всяком случае, фрицы больше заботились о защите линии своей обороны и об отражении атак наших воинов, которые прощупывали оборону врага то в одном, то в другом месте. Воспользовавшись суматохой, и неразберихой в стане врага, женщины ушли из школы и постарались поскорее убраться от этих жутких мест, где их на каждом шагу подстерегала смерть. Таким же образом удалось выбраться и некоторым мужчинам. Тех же, кто не успел вовремя сбежать — немцы расстреляли. Долго пробирались измученные люди в родные места, а когда вернулись в деревню, то обнаружили, что в ней осталось три-четыре более-менее целых дома, а в избах лишь голые стены. Мало кто тогда остался в живых из жителей прежде многолюдной деревни, — с грустью вспоминает Е.Н. Полякова.